о журнале   публикации  книги контакты   подписка заказ!
Клуб лыжника Два марафона в День защитника Отечества

Владимир Кочетков


Александр Легков на трассе лыжного марафона в Сочи



23 февраля 2014 года, в заключительный день Олимпиады, накануне мужской лыжной гонки на 50 километров, я поставил на Александра Легкова. Я верил, что он будет биться до последнего, поспорил со всеми, с кем это было возможно, о его победе, а сам взял лыжи и ушел бежать свой марафон, свои 50 километров. С другом Александром мы с раннего утра забрались в самый дальний угол своего района и дали старт своему марафону. Может быть, в поддержку, может быть, для того, чтобы наши сердца бились в унисон с сердцами тех ребят, что бежали последний олимпийский старт. Мне очень хотелось, чтобы победил Легков, и я не знал, чем ему помочь. Верой и надеждой? Великим желанием этой победы?

Легков должен был победить, потому что иначе быть не могло, не должно! Иначе тот, самый высокий закон спорта о силе, добре, о высшем проявлении человеческого духа терял всю свою значимость, испарялся, тонул в какой-то искусственности, опутавшей нашу жизнь в последние годы.

Мне кажется, что я знаком с Александром Легковым лично уже четыре года. Он мне понравился еще во время выступления в Ванкувере. Кажется, тогда на «тридцатке», он пришел четвертым, проявив те самые качества, которых так ждут зрители и болельщики. Те качества, которых так не хватает многим из нас в жизни, и мы ждем их хотя бы на соревнованиях от спортсменов, веря, что они не исчезли, не сгинули навсегда из нашего поля зрения. Я писал о Легкове в журнале четыре года назад и тогда же назвал его бойцом. Тогда на «тридцатке» он отдал всё. Всё, что мог, все свои силы, всё, на что был способен. Но, наверное, в главные моменты жизни так и должны поступать настоящие мужчины.

Такие качества не проявляются разово. Они или есть, или их нет. Именно Легков заставил по-настоящему переживать во время эстафеты, переживать, а не прятать глаза, как это было во время соревнований биатлонистов, когда проигравшего после гонки российского лидера успокаивал психолог. Успокаивал, словно ребенка в детском саду, когда у того кто-то отобрал понравившуюся игрушку. На мужской лыжной эстафете был мужчина. Настоящий, с большой буквы. Я не болею шумно, как в старом кино, но здесь во время лыжной эстафеты сорвал голос. Я орал сквозь слезы радости, когда русский парень Саша Легков «накрывал» одного за другим соперников, когда разрыв между шведом и нашим — НАШИМ — таял секунда за секундой.

Олимпиаду в Саппоро помню очень смутно, я был тогда маленьким мальчишкой, но финиш Вячеслава Веденина запомнился. Мне передалось всеобщее ликование за наших лыжников, когда Веденин сумел совершить невозможное, нагнав норвежца, которому команда проигрывала минуту. В тот день в отечественном спорте родилась спортивная легенда, и сорок лет мы все вспоминаем ее. С удовольствием и гордостью, будто тогда по лыжне вместе с Ведениным бежала вся страна. Думаю, теперь вместе с именем Веденина по праву будет звучать имя Александра Легкова. Как рождаются легенды в спорте и можно ли назвать выступление Легкова спортивным подвигом? Думаю, ответ однозначен: что же это, как не спортивный подвиг? Просто это? Может, и просто. Трудился человек, шишки получал, что-то выигрывал, что-то проигрывал, и вдруг однажды оказалось, что равных в мире ему нет. Оказалось, что есть у него в характере что-то такое, чего нет у другого, что способен он по-настоящему сражаться и за честь и за славу. Герой — понятие не абстрактное. Лично я понял это давно, еще в школе. В нашем поселке жил Герой Советского Союза, прославленный летчик-ас Жигарин Федор Александрович. Его приглашали в школы, в институты, в различные трудовые коллективы. Он всегда очень охотно рассказывал о подвигах своих фронтовых друзей, хотя при этом отшучивался, когда речь заходила о нем самом. Мы все привыкли и к таким его рассказам, и даже к его званию — ну герой и герой. Он жил на соседней улице, и я иногда видел его то в магазине, то в лесу — он работал охотоведом. Жигарин был мягким и добродушным на вид человеком, и я никак не мог представить его в роли героя. Не мог, пока однажды в руки мне не попал документ — своеобразная учетная книжка его подвигов. Ее привезли те самые фронтовые друзья на какую-то встречу к знаменательной дате. Помню, как тогда я по-новому посмотрел на Жигарина, стараясь представить его, идущего лоб в лоб на истребитель врага. Семь раз он сшибал в лобовых атаках гитлеровских летчиков в воздушных боях, а всего за годы войны сбил больше тридцати самолетов! Я старался представить рассказанный его однополчанами эпизод о спасении друга. У того подожгли самолет, он успел выброситься с парашютом из горящей машины, но счастья это не прибавило — бой произошел за линией фронта, над территорией, занятой немцами. Жигарин на глазах гитлеровцев посадил самолет на лесную поляну, подобрал своего раненого друга и поднял самолет в воздух, когда немцы уже подбегали к ним. «Это Жигарин-то, со своими добрыми глазами, — герой?» — с удивлением думал я. Тогда, в детстве, мне казалось, что героем может быть человек суровый, с гранитными чертами лица и металлическим голосом, но Жигарин опроверг мои представления. А теперь и Легков, добродушный, могучий, улыбчивый парень, добавил свою толику в эти опровержения. Только по отношению к нему не нужны какие-то подтверждающие документы.

Я был далеко в лесу, когда шла олимпийская гонка на 50 километров. Мы с другом Александром шли через лес, через сосновый бор, километр за километром, взбирались на невысокие песчаные гривы, спускались в низины. Снег скрипел под палками. Всё тяжелее становилось толкаться и толкаться.

Как-то там наши ребята? О чем они думают во время олимпийского марафона? И вообще — думалось ли им? Скорее всего, они старались здесь — вписаться в поворот, там — не отпустить далеко шведа или норвежца. Может быть, просчитывали оставшиеся силы.

Мы с Александром тоже просчитывали силы, 50 километров не шуточная дистанция. Я неожиданно вспомнил о самой первой своей гонке «на время». Это было в девятом классе. «Пятерка» казалась бесконечной, сил я не рассчитал и к финишу никак не мог прибавить. Пришел далеко в хвосте. Ох как хотелось, не доходя до финиша, бросить лыжи и убежать домой! И почему я тогда после гонки не распрощался с лыжами вообще? Человек помог. Тренер. Умнейший мужик. После финиша я снял лыжи и шел, глядя под ноги, мне казалось, что все — и зрители, и те, кто давно прибежал к финишу — смотрят на меня и показывают пальцем. Было стыдно, хоть провались сквозь землю, а еще жалко себя. Я шел и всё злился на площадку у финиша. «Ну надо же, — бормотал я про себя, — специально, что ли, такую широкую отгрохали? Иди вот позорься перед всеми». Неожиданно почти на середине площадки уткнулся головой в своего тренера. Не знаю, что было бы, посмотри он на меня с сожалением или усмешкой. Он же достал свой неизменный термос и налил мне целый стакан сладкого горячего чая. «Ничего, — подмигнув, сказал он тогда, — за одного битого двух небитых дают». Залитая сладким чаем горечь поражения отступила и перестала жечь. Я почувствовал усталость и желание выйти на лыжню снова и снова. Сейчас с позиции учителя я понимаю, как важно для меня было именно такое поведение тренера.

Те соревнования собирали у нас в районе на старте человек сто, примерно вдвое больше, чем собрала «Лыжня России» в нынешнем году. Кроме участников были зрители, музыка, была отлично подготовленная трасса. Многие зрители сами стояли на финише с лыжами, атмосфера заражала, и они после соревнований сами катили по соревновательным трассам. Я как-то писал статью о лыжах в районную газету, пытаясь упомянуть всех чемпионов, и сам удивился получившемуся таким длинным списку. Выиграть районные соревнования было труднее, чем область, столько было классных лыжников. Были тренеры, причем хорошие, знающие толк в лыжных гонках.

В последнее время как-то весь спорт зациклился на деньгах, специализированных базах, инвентаре. Понятно: для того, чтобы проложить в лесу хорошую трасу для свободного стиля, нужны и техника, и средства. Но без тренера инвентарь не побежит. Без желания родителей направить своих детей по дороге здоровья, да и самим встать на эту дорогу, дело с мертвой точки не сдвинется. И вообще, пока не поздно, надо возрождать массовость.

…Мы катили свои километры через боры и чернолесья, наслаждаясь чистым воздухом и картинками зимнего леса, жалея, что нас всего только двое, что нелегко подвигнуть на подобные забеги кого-то еще. Интересно, приходилось ли нашим олимпийцам когда-то сдавать нормы ГТО? Вряд ли. Это в Белоруссии комплекс ГТО не умирал. Может быть, именно поэтому крохотная Белоруссия обскакала по «золоту» нашу объединенную сборную по биатлону и лыжным гонкам? Я бы давно ввел комплекс ГТО в школе. Может быть, не в старом виде, хотя он был продуман и апробирован многократно. Но он был основан на других моральных принципах, да к тому же реанимация редко приносит пользу. Я бы его видоизменил, но обязательно ввел. С многоборьем, спортивными разрядами, областными и всероссийскими соревнованиями.

Во-первых, я сократил бы его вдвое. Оставил бы спринт, кросс, какой-то вид метаний, плавание и подтягивание в летнем комплексе, но заменил бы бег лыжами в зимнем. Почти все виды — олимпийские, а при наличии календаря соревнований можно следить и за подготовкой, и за динамикой результатов. Только вот в лыжных гонках нужен не свободный, а классический стиль, чтобы не отпугивать сельчан: на селе трассу для свободного стиля не проложить. И специалистов свободного стиля попросту нет.

Очень важны в комплексе ГТО средние дистанции. Спринт всё больше становится привилегией чернокожих атлетов на всех серьезных соревнованиях, и тут с ними бороться в большом спорте почти невозможно — физиология не та. Его можно рассматривать как дисциплину многоборную. Но средние дистанции — это наши дистанции, европейские. Юрий Борзаковский, Себастьян Коэ, Стивен Оветт не раз доказывали, что на дорожке можно побеждать и чернокожих. Может быть, ГТО поможет выявить потенциальных средневиков и тем поправит нашу легкую атлетику?

Я когда-то занимался многоборьем ГТО. Мне нравился этот вид. Именно благодаря многоборью я выполнил первый разряд в беге на средние дистанции, участвовал в соревнованиях, выходил на одну дорожку с мастерами. Именно в зимнем многоборье удавалось бороться и на лыжных трассах, не раз пришлось испытать радость от самой настоящей спортивной борьбы. А так что же получается: варится в собственном соку на районных трассах лыжник, готовится к соревнованиям на первенство области, а их, этих соревнований, раз, два и всё. Собрали сильнейших на сбор, а остальные никого не волнуют — ни соревнований им, ни стимула.

Конечно, даже если ввести комплекс ГТО, ситуация не изменится до тех пор, пока в народ не пойдут работать тренеры. Те, кому платят за эту работу деньги, кого обеспечивают жильем и снабжают календарным планом. Те, к кому будут прислушиваться и в администрациях, и на видеоселекторных совещаниях. А пока мы об этом говорим, в районах сокращают ставки педагогов дополнительного образования, забирают все льготы у оставшихся тренеров, а заодно сокращают спортивные школы «за ненадобностью».

Мы с Александром перешли реку и вышли на финишную прямую. Как им там, нашим ребятам? Финиш — всегда самый напряженный момент любой гонки. Это нам можно и попридержать скорость, и поберечь силы. Я катил на автопилоте. Казалось, вот сейчас споткнусь случайно, упаду — не встану. Но я дошел!

Когда я зашел домой, олимпийская гонка подходила к концу. Я на время забыл о горячем душе, забыл об усталости и пройденных километрах, я смотрел на тех трех человек, которые писали сейчас новую страницу истории спорта. Писали красиво, с выражением и восклицательными знаками! Эта страница будет зачитана до дыр, это уж будьте спокойны.

Я смотрел за финишем молча. Потому что знал, именно так должно было быть. Знал, что ребята делают то, что должны были сделать обязательно. И слава им, и благодарность. А уж будет тому продолжение или нет, время покажет.

Владимир КОЧЕТКОВ, учитель географии и физкультуры, пос. Сурское, Ульяновская обл.

 

назад

© ФИС 2018 Наш адрес 125130, г. Москва, а/я 198
Телефоны 8(495)786-6062, 8(495)786-6139