Работа над ошибками медицины

Владимир Преображенский

Стремление человека к активному образу жизни иногда приобретает любопытные черты. Из чего, к примеру, родились дискотеки, рок- и поп-музыка, видеоклипы?.. Из естественного протеста человека против дичайшей гиподинамии: молодежь на дискотеках получает приличную нагрузку, да и зрители, сидящие на концертах в гигантских залах, подпевают, пританцовывают, размахивают руками... Молодые физиологи из Самары, ученики Н.А. Агаджаняна, в своей брошюре «Выход из тупика» обмолвились об этом вскользь. Но идея-то насквозь физиологична.
Интуитивная тяга к работе на садовых участках, пробежкам, гимнастике, ходьбе, скольжению на беговых лыжах либо к катанию на лыжах с гор — разве это не протест? Протест, еще какой!.. А новые виды спорта, которые рождаются как грибы после теплого дождя: фристайл, могул с пируэтами и сальто, бордеркросс и прочие состязания на снежных досках по параллельным трассам? Чего только люди не придумывают в борьбе за свое гармоничное развитие, а значит — здоровье.
В этом году, после зимних Олимпийских игр в Турине, в нашем журнале промелькнули две заметки («Путешествие в Кортина д’Ампеццо...» — № 4, «Как мы брали Турин» — № 5). В них говорится о том, что спортивные болельщики должны иметь возможность быть не только зрителями на трибунах... Семья москвичей Велекитовых (папа, мама, сын) накануне олимпийских стартов покатались в Кортина д’Ампеццо по горнолыжным трассам с поворотами, где 50 лет назад состязался легендарный Тони Зайлер. А опытный спортивный журналист раскритиковал итальянцев за то, что они снесли почти все ледовые дворцы: «Зачем же строить и сносить? Нерационально!» Но чего журналист недоглядел: итальянцы не снесли ни одной канатной дороги и ни одной горнолыжной трассы, потому что тяга к активному катанию у приезжающих на Игры и другие соревнования не спадает, а возрастает!
— Сегодня пассивного созерцания с трибун, — сказал мой друг, биолог, вернувшись из Турина, — явно мало. Вспомните болельщиков-фанатов: они размахивают флагами, дудят в дуделки, дубасят друг друга по башке, устраивают целые побоища — не знают, как выплеснуть лишние эмоции, а «умные» дяди-организаторы делают вид, что ничего уродливого на стадионах не происходит. Нам же, россиянам, приступая к проектированию зимнего Олимпийского комплекса в Красной Поляне, стоило бы учесть весь мировой опыт и осмыслить физиологическую подоплеку (чтобы стать законодателями моды, а не плестись в хвосте).
К слову, великие физиологи прошлого были очень наблюдательными людьми и оставили нам уйму интересного для размышлений. И.М. Сеченов впервые заметил, что лягушка, прежде чем прыгнуть и слизнуть языком муху со стены, замирает, накапливает нервную энергию, а затем прыгает и слизывает муху. Дарвин прикладывался лбом к стеклянной клетке, в которой сидели разъяренные кобры, и уговаривал себя не шелохнуться, ведь стекло прочное. Но когда кобра била носом в стекло, он отскакивал в другой угол террариума. Ничего не мог с собой поделать. На него действовал «оборонительный рефлекс», который спасал предков от укусов и который теперь мы научились побеждать при обучении горнолыжным поворотам и другим сложнейшим спортивным элементам.
Когда-то я чуть не перебежал с третьего курса лечебного факультета на кафедру физиологии МГУ, потому что физиологи раскрывали больше тайн перед человеком и спортсменом. Но потом я нашел себя в спортивной медицине и спортивной журналистике, где без физиологии шагу не шагнешь.
Вернемся, однако, к работам самарских физиологов — учеников академика Н.А. Агаджаняна. Сорок лет назад молодой ученый Агаджанян, работая с космонавтами, дал удивительно точное определение: «Невесомость — абсолютная гиподинамия!» — и предложил вдыхать смесь с повышенным содержанием углекислого газа, которая обеспечивает расслабление гладкой мускулатуры бронхов, альвеол, всех других внутренних органов и позволяет космонавтам возвращаться из невесомости относительно здоровыми.
Параллельно с группой Агаджаняна в ту пору работала группа молодых врачей, ученых, специалистов по спортивной медицине, которые искали физические упражнения и комплексы для условий невесомости. И нашли! Если, допустим, поднимать штангу в невесомости, она ничего не весит. Бесполезно делать и приседания — тело человека невесомо. Но если растягивать пружинные или резиновые эспандеры в разных направлениях, мышцы и суставы тренируются! Гиподинамия отступает!
Легкоатлет и мой студенческий однокашник Леонид Иоффе (а у него в роду была целая плеяда выдающихся ученых) набрал в экспериментальную группу добровольцев-легкоатлетов, которым никак не удавалось выполнить норматив мастера спорта, и наблюдал за ними с помощью аппаратуры.
После десяти суток принудительного покоя легкоатлеты выходили на беговые дорожки и легко выполняли мастерский заветный норматив, который прежде не давался.
В их нервно-мышечном аппарате будто накапливалась какая-то невиданная дополнительная энергия.
А спустя 15—20 суток принудительной обездвиженности у легкоатлетов обнаружили дегенеративные изменения в суставных хрящах, связках, сумках, мышцах.
Спустя 40 суток у испытуемых начал вымываться кальций из костей. Кости становились прозрачными и мягкими. Без ходьбы, нагрузки человек словно превращался в бескостную медузу, кости и ноги ему будто и не нужны!
Итак, в космической физиологии было два самостоятельных и совершенно равноценных направления, ни об одном из которых мы не имеем права забывать: вдыхание различных смесей, обогащенных CO2, и разработка физических упражнений и комплексов для тренировки в невесомости.
Вернемся, однако, к ученикам Агаджаняна, создавшим в Самаре свой прибор, который, по выражению консультантов, «позволяет сформировать естественную дыхательную смесь с повышенным содержанием углекислоты». Вот как, на мой взгляд, это происходит.
Вдыхая воздух через пластиковые трубочки и наполняя им эластичный мешок, мы преодолеваем дополнительное сопротивление и тренируем «выдыхательные» мышцы, диафрагму.
По такому же принципу работает хорошо известный аппарат Фролова, но там человек выдыхает воздух через трубки прямо в воду, а она обладает большим сопротивлением, что частенько приводило к нежелательным перенапряжениям. Смеситель из Самары действует более мягко, постепенно...
Все это «плюсы», а какие «минусы», сомнения?
Сомнение первое. Разумно ли полностью исключать из тренировки волевую задержку дыхания? Ведь при ней тренируется так называемое тканевое дыхание, при котором клетки (в том числе и клетки мозга) приспосабливаются извлекать из обедненной кислородом крови побольше кислорода.
Сомнение второе. Коли вся беда в недостатке углекислоты в крови, почему же тогда самарские физиологи весь упор делают на тренировку дыхательных мышц, а мышцы тела обходят стороной? Ведь скелетные мышцы тоже вырабатывают спасительную углекислоту. И скелетных мышц у нас намного больше.
Сомнение третье. Практика нас учит, что иногда человека не удается вылечить от пустякового заболевания до тех пор, пока он не проявит собственную волю. Проявит хоть крупицу — и дело пошло! Крупица — как катализатор! А то ведь мы часто наблюдаем: человек бегает по докторам, словно по театрам, а сам палец о палец не ударит. И в этом плане прибор не дает организму такого стимула к выздоровлению.
Сомнение четвертое. Мне представляется, что этот прибор нужен лежачему больному или тому, кто из-за лени набрал лишний вес и с ним смирился. Но ведь лежачему больному (даже упакованному в гипс), строго говоря, необходимо по нескольку раз в день сокращать и расслаблять мышцы волевыми усилиями, чтобы активно шли обменные процессы и не наступала атрофия от бездействия. То есть даже в этом тяжелом случае прибор не является панацеей.
Нашим читателям я обязан признаться в своей оплошности. Года два назад мои друзья белорусские физиологи прислали мне (для моего оздоровления) прибор, изготовленный в Самаре, но я им так в полной мере и не воспользовался, за что ругаю себя последними словами: какой же я экспериментатор, грош мне цена! Но дело в том, что я (несмотря на свой преклонный возраст) продолжаю жить относительно нормальной жизнью. Кроме утренней зарядки занимаюсь среди дня, особенно в выходные, разнообразным физическим трудом, доступным спортом и физкультурой: хожу пешком, понемножку бегаю трусцой, сажусь на велосипед, пилю, колю дрова, работаю в огороде. Летом путешествую на байдарках, зимой (раз или два в неделю) катаюсь на слаломных лыжах с подмосковных горок.
Естественным и радостным путем я накапливаю углекислоту в крови, которая расслабляет гладкую мускулатуру моих внутренних органов и (пока) позволяет мне держаться на плаву!
В целом же работы самарских физиологов добавили нам понимания того, почему физическая активность и другие физиологические методы оздоровления являются мощными средствами и для профилактики болезней, и для борьбы с ними, то есть «лекарствами без лекарств».

P.S. Прочитав мою статью о самарских физиологах, один из сотрудников нашего журнал задал коварный вопрос.
— Ну, а что будет, — спросил он, — если «твоя» углекислота и «твои» физические нагрузки не снизят артериальное давление?
— Снизят. Не волнуйся. Только не ленись, — ответил я ему. — И необходимо все же верить в то, что делаешь. Вера удваивает силы. К тому же надо проявлять (хоть капельку) упорства. Без настойчивости ни один недуг «не положишь на лопатки. А если уж ты совсем не можешь без лекарства, то клади его рядом с собой на стул. Но не принимай. Не надо. Пусть оно лежит. Это успокаивает.
Владимир ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
Окончание. Начало см. в № 9 за 2006 г.

назад